БОТКИНА и И. С. Переписка Василия Петровича Боткина (1810-1869) и Ивана Сергеевича Тургенева (1818-1883) обнимает 1851-1869 г. Вне сомнения, публикуемый нами материал имеет пробелы; в нем иногда встречаются указания, что были еще письма того и другого корреспондента. Но и сохранившаяся эпистолярия представляет выдающийся интерес по обилию данных, рисующих литературную и общественную жизнь 50-60 гг. прошлого века в своеобразном преломлении, вытекающем из классовой психоидеологии обоих писателей. Материал ценен и для биографии двух корреспондентов, связанных с обширным кругом писателей, артистов, государственных деятелей, художников и проч. В. П. Боткин познакомился с Тургеневым в 1842 г. К этому моменту внук крепостного крестьянина, сын богатого московского, чаеторговца, Боткин представлял собою человека с большим жизненным опытом и с достаточно четкими общественными и литературными воззрениями. Я приведу отрывок из неизданного письма Боткина к Д. Тургенева здесь вообще очень понравился — женщины особенно в восторге or него. Здесь находят, что это лучшая из всех повестей Тургенева; по искренности, какая чувствуется в ней, я тоже считаю ее лучшей. Мне кажется, объективность не в характере таланта Тургенева и она ему нигде не удавалась — исключая разве незабвенного Созоменоса.
Тургенев — лирик и чем больше будет он давать свободы своей душе, своему чувству, чем менее станет стеснять себя разными задними мыслями и эффектными придумками — тем лучше. Тургенев лирик и романтик, а он до сих пор все хотел гнуть себя в другую сторону; он только теперь начинает становиться сам собою, и его» настоящее творчество — еще впереди». Он строго относился к творчеству Тургенева в тот период, когда последний, отталкиваясь от «старой манеры», искал новых путей: известно, как Тургенев переделывал роман «Рудин» под влиянием критических замечаний Боткина; известно, что этот роман обязан: именно Боткину включением страниц о кружке Покорского. Боткин ободрял Тургенева, когда тот стал сомневаться в своем таланте; призывал его к смелости, к более резкому обнаружению его поэтической «самости», считая, что «гоголевское» направление не в таланте Тургенева. В нашем сборнике читатель найдет целый ряд отзывов Боткина о произведениях Тургенева. Я позволю себе привести еще один — о романе «Накануне», сохранившийся в переписке Боткина с А.
А. Фетом (20 марта 1860 г.): «Накануне» я прочел с наслаждением. Я не знаю, есть ли в какой повести Тургенева столько поэтических подробностей, сколько их рассыпано в этой. Словно он сам чувствовал небрежность основных линий здания и чтобы скрыть эту небрежность, а может быть и неопределенность фундаментальных линий, он обогатил их превосходнейшими деталями, как иногда делали строители готических церквей. Для меня эти поэтические, истинно художественные подробности заставляют забывать о неясности целого. Какие озаряющие предметы эпитеты, да, солнечные эпитеты, неожиданные вдруг, раскрывающие внутренние перспективы предметов! Правда, что несчастный Болгар решительно не удался; всепоглощающая любовь к родине так слаба очерчена, что не возбуждает ни малейшего участия, а вследствие этого и любовь к нему Елены более удивляет, нежели трогает. Успеха в публике эта повесть иметь не может; ибо публика вообще читает по утиному и любит глотать целиком. Но я думаю, едва ли найдется хоть один человек с поэтическим чувством, который не простит повести все ее математические недостатки за те сладкие ощущения, которые пробудят в душе его ее нежные, тонкие и грациозные детали.
Да, я заранее согласен со всем, что можно сказать о недостатках этой повести, и все-таки я считаю ее прелестною. Большая часть женщин проникнута искуственностью, действием задних мыслей, занятием постоянно выдавать имеющийся у них грош — за рубль серебром а пожалуй и за империал. От того ли, что мы сами долго боролись с своею искуственностью и знаем, как трудно держать чистый расчет с самим собой, — но для меня эти наивные, глубокие и страстные натуры — имеют какое-то особенное, мистическое значение. Прежде всего они производят на меня особенно благотворное действие и мне с ними делается необыкновенно легко, — а как раздумаешься о них, — то становится за них страшно. Страшно потому, что они так беззащитны, бесхитростны, так со всех сторон открыты сильным впечатлениям. Офелия принадлежит к такого рода натурам. Я понимаю, что только такие натуры можно любить во всем религиозном значении этого слова; — но мне было бы страшно полюбить такую женщину, — страшно за себя, за непрочность своего чувства; постоянная пассивность таких натур охлаждает чувство, как охлаждает его спокойное обладание.
Эх брат! Мне кажется наша гнусная мужская натура так устроена, что для того, чтобы любила она со всею полнотою, со всем мучительным и блаженным замиранием сердца — нужно, чтоб это сердце чувствовало в себе кохти женской натуры, которые она то впустит — то отпустит, как кошка. Разумеется, и помимо всего этого бывает чувство сердечной привязанности, которая составляет спокойное счастье женатой жизни, — и вот это-то чувство теперь и осталось для нас. Но ведь им удовлетворяется только законная жена, а всякая другая женщина непременно требует большего. Всякая женщина, любящая вне брака, — непременно чувствует себя несчастною, если видит, что ее любят без страсти. Но пора кончить: — я боюсь, что я уже надоел тебе моими рассуждениями, до которых, я знаю, ты вовсе не охотник. «Маша» — мысль хороша, — да не вытанцовалась — и вообще пьеса вышла как-то угловата.62 Повесть Дружинина начал читать — это что-то очень вялое и жидковатое.63 Просмотри пожалуста мою статью54 и реши — продолжать мне их или нет?