Возвращает значение, позволяющее определить, является ли данный объект Type вложенным и видимым только для классов, принадлежащих либо к его семейству, либо к его сборке. Возвращает значение, позволяющее определить, является ли объект Type вложенным и объявленным как закрытый. Возвращает значение, позволяющее определить, является ли класс вложенным и объявленным как открытый. Возвращает значение, позволяющее определить, не был ли объект Type объявлен как открытый. Возвращает значение, указывающее, является ли объект Type указателем. Возвращает значение, указывающее, является ли Type одним из типов-примитивов. Возвращает значение, позволяющее определить, был ли объект Type объявлен как открытый. Возвращает значение, позволяющее определить, был ли объект Type объявлен как запечатанный. Возвращает значение, которое указывает, является ли текущий тип критически важным для безопасности или защищенным критически важным для безопасности на данном уровне доверия и, следовательно, может ли он выполнять критические операции. Возвращает значение, которое указывает, является ли текущий тип защищенным критически важным для безопасности на текущем уровне доверия и, следовательно, может ли он выполнять критические операции и предоставлять доступ прозрачному коду.
Августина в том, что он счел нужным поддержать тот вульгарный католицизм, с которым впоследствии пришлось бороться Лютеру. Дальнейшее изложение покажет, что Лютеру пришлось сделать то же, что сделал Августин, что даже либеральная теология, отрекшаяся от вульгарного католицизма, должна была опереться на вульгарную философию, философию здравого смысла. Больше того, мы уже отчасти видели, дальнейшее же изложение еще яснее покажет, что «вульгарный католицизм» далеко не так легко сбросить с себя, как это кажется протестантским богословам. Они сами, при всем своем свободомыслии, далеко не свободны от тех уз, которыми они попрекают бл. Августина. И это не случайность. Пред Богом человек, может быть, в редкие минуты молитвенного вдохновения решается быть правдивым и свободным, когда он Его постигает extra verba et imagines. Пред Богом ничего не страшно. Не страшно даже признать с Августином, что самая высокая моральная жизнь не дает внутреннего удовлетворения, не страшно узнать, что Богу не свойственны rationes boni, не страшно даже провозгласить столь отпугнувшую всех формулу «по ту сторону добра и зла».
А пока будьте здоровы — и кланяйтесь семье и друзьям. «Искушение св. Антония» (франц.). Богу будет угодно (лат.). По всей вероятности, Вы получили из Парижа книгу «La Tentation de St Antoine»а — и, возможно, недоумеваете, что это, собственно, означает? Автор этой в высшей степени примечательной и значительной книги Г. Флобер — мой старый друг. Ему очень хочется, чтобы его книгу в Германии рецензировали компетентные, авторитетные критики, а мне очень хочется оказать ему услугу — и помочь осуществить его желание. В Берлин и Мюнхен я написал — но в Вене я не знаю ни одного критика! Теперь Вы, наверное, уже догадались, о чем пойдет речь! Будьте так добры, прочитайте, пожалуйста, книгу Флобера — не сомневаюсь, она доставит Вам огромное удовольствие, и передайте ее с Вашей благосклонной рекомендацией — какой-нибудь знаменитости или выдающемуся таланту: и вот хорошая статья написана, на книгу обращено внимание публики — а мы оба, Флобер и я, остаемся перед Вами в неоплатном долгу2.
1819 г. явился в мелитопольский нижний суд и, в надежде уклониться от исправления работ помещику, подал прошение, в котором объяснил, что он принял духоборческую веру и ныне решился сам обнаружиться и обнаружить жену свою Пелагею и дочь и просит о причислении его с семейством к прочим его собратиям по вере, поселенным в мелитопольском уезде. После первых переселений на Молочные воды, духоборцы вошли к местному начальству с просьбою, что как между ними много находится престарелых и увечных, то принято б было, вместо рекрут, брать с них деньгами, как это предписано о пограничных селениях. Херсонский военный губернатор Дюк Эмануил де Ришелье, лично убедившись, что между ними действительно есть много людей, возвращенных из ссылки и вообще удрученных дряхлостию, в представлении своем министру вн. 23 декабря 1805 г. признал справедливым ходатайствовать, чтоб они на пять по крайней мере лет избавлены были от поставки натурою рекрут, со взысканием с них денег по узаконенной для пограничных жителей цене. Представление это не было уважено за разногласием в комитете министров и по докладе об этом, 19 генв.
В полемику, писал С. «
Я стремился, — писал Глюк, — изгнать из музыки все излишества, против которых тщетно протестуют здравый смысл и справедливость. В 1735 году в Италии была набрана специальная труппа для императорского двора; возглавил её Франческо Арайя, композитор, работавший исключительно в жанре оперы-сериа и ставший автором первой оперы на русском языке — «Цефал и Прокрис» на либретто А. Кризис оперы-сериа и успех оперы-буффа заставил Арайю в 1757 году покинуть Россию, его место занял Винченцо Манфредини. Императорский двор стремился сделать оперу своей исключительной собственностью, тем не менее уже в последней трети XVIII века музыкальный театр в России стал публичным. В 1779 году лесопромышленник К. Екатерина II, сама писавшая оперные либретто, поощряла пасторали, давно отжившие свой век в Европе, — наиболее значительные сочинения конца XVIII века рождались вопреки этой тенденции: оперы Василия Пашкевича («Несчастье от кареты») и Евстигнея Фомина («Ямщики на подставе», «Американцы» на текст И.А. Фактически же русская опера родилась в XIX веке, уже в эпоху романтизма. Сочинения ранних французских романтиков (главным образом Ф.-А.