Когда платёж прошёл, деньги поступят на мерчант-счёт, и в течение одного-двух дней банк переведёт их на расчётный счёт продавца. Это время нужно на случай, если покупатель решит оформить возврат или если сумму списали в результате мошеннических операций. «Я занимался маркетингом, продажами, рисовал картинки на сайт. Этот сайт стал одним из первых интернет-магазинов. У нас можно было расплатиться за товар кредитной картой. Мы тогда много чего придумали, перепробовали всё, что сейчас в интернете является большим бизнесом. Например, пришли русские ребята, торгующие адресами девчонок. Мы становимся для них мерчантом, то есть помогаем при расчётах по кредитным картам. Сайт начал приносить нам где-то пару тысяч долларов, и это было уже хорошо». За весну-лето 2000 года PayPal набрал 5 млн новых клиентов». Мерчант не стоит путать с эквайрингом, то есть вообще обработкой безналичных платежей клиентов. Эквайрингом занимается банк, с которым у торговой компании заключён договор на обслуживание (банк-эквайер). Мерчант-аккаунт — это только отдельное звено эквайринга, промежуточный банковский счёт, на который поступают деньги сразу после оформления покупки. Система безналичных платежей, привязанная к мерчант-аккаунтам, позволяет проводить расчёты круглосуточно, в том числе в праздничные дни. Также магазин может проводить расчёты разными валютами. За каждую транзакцию владелец аккаунта будет платить комиссию в виде определённого процента от суммы платежа. Этот процент варьируется от 0,5 до 5% в зависимости от типа кредитной карты, вида приобретаемого товара, банка-эмитента (того, который выпустил карту) и других факторов. Каждый продавец, который использует мерчант-аккаунт, получает специальный идентификатор Merchant ID. Он состоит из адреса сайта, но пишется в обратном порядке: сначала идёт слово merchant, после этого — домен (например, .ru), а потом указывается наименование сайта.

Но если какое-нибудь постороннее влияние, влияние идеи, например, повысит это чувство, оно легко может приобрести для нас ту реальность, какая составляет привилегию нормальных чувственных восприятий. Поскольку религиозные представления способны пробудить в нас это чувство реального, мы верим в них вопреки здравому смыслу, даже в том случае, если они настолько смутны, что не могут стать образами нашего воображения. Мы верим в них даже тогда, когда с точки зрения вещности они оказываются несуществующими, как объекты теологии у Канта. Наиболее любопытные доказательства существования такого первичного чувства реальности доставляют нам некоторые „галлюцинации“. Нередко случается, что „галлюцинация“ не достигает полного развития: человек внезапно ощущает рядом с собой чье-то „присутствие“, занимающее определенное место в пространстве, существующее в особой неуловимой форме, реальное самой интенсивной реальностью, хотя и невидимое, неслышимое, неосязаемое, недоступное ни одному из органов чувств. Я приведу несколько примеров таких галлюцинаций раньше, чем перейти к случаям непосредственно относящимся к религии. Один из моих близких друзей, человек высокой интеллигентности, несколько раз испытывал это странное ощущение. Несколько раз в продолжение последних лет, я испытывал то, что можно назвать ощущением, „чьего-то присутствия“.

На одну минуту чувствуется в письме тень легкого раздражения. Товарищ поздравил Чехова с каким-то «переходом от пантеизма к антропоцентризму». По-видимому, это был отголосок печатных советов критики Чехову (хотя бы того же Михайловского), и приветливое, по существу, слово кольнуло А.П. Ответ его совершенно корректен, но выдает сдержанное досадливое чувство. «Что касается пантеизма, о котором вы написали мне несколько хороших слов, — замечает он, — то на это я вам вот что скажу: выше лба глаза не растут, каждый пишет, как умеет. Рад бы в рай, да сил нет. Если бы качество литературной работы вполне зависело лишь от доброй воли автора, то, верьте, мы считали бы хороших писателей десятками и сотнями. Дело не в пантеизме, а в размерах дарования». Скорее университетское товарищество оставило А.П. Не видно, в самом деле, чтобы оно дало ему какие-либо радости любовного признания и привета. В минуты пессимистических настроений, когда самое писательство казалось ему неблагодарной профессией, он вспоминал не без упрека эту студенческую среду. «Кому нужны мы, пишущие люди?

Переселением таковым судьба их отяготится снова, и они наказаны уже будут по одному доносу, без исследования истины обвинения и доказательст
в. Благоустроенное правительство ни в каком случае и ни с кем так не поступает и церковь православная, сколь ни желала бы обратить сих отпадших от нее чад к себе, может ли одобрить меры гонения, толико противные духу главы ее Христа Спасителя, оставившего последователям своим сие достопамятное изречение: „аще бы бысте ведали, чтС есть милости хощу, а не жертвы, николи-же убо бысте осуждали неповинных“. Руководясь духом сим, духом истинного христианства можно всего лучше успеть в достижении желаемой цели по сему предмету». «Колонию поселенцев сих Я поручаю особенному и ближайшему вашему надзору и попечению. Участь сих поселенцев должна быть устроена безопасно. Надобно, чтоб они могли почувствовать, что они состоят под охранением и покровительством законов; и тогда только надежнее можно ожидать от них любви и привязанности к правительству и взыскивать исполнения по законам его, кои столь для них благотворны.