Росси́я (с 1991 года официально — Росси́йская Федера́ция) — государство, расположенное в Евразии (восточной части Европы и в северной части Азии). Занимает 1-е место в мире по территории, 9-е — по населению и 4-е — по валовому внутреннему продукту (ППС). Примечание: сюда также добавляются цитаты, в которых государство или его территории обозначают другими словами (например, Русь), подразумевая именно их. Россия управляется непосредственно Господом Богом. Иначе невозможно представить, как это государство до сих пор существует… Россия есть Европейская держава. …Российского государства владения простираются на 32 степени широты и на 165 степеней долготы по земному шару. Государь есть самодержавный; ибо никакая другая, как только соединённая в его особе власть, не может действовать сходно со пространством столь великого государства. Пространное государство предполагает самодержавную власть в той особе, которая оным правит. Надлежит, чтобы скорость в решении дел, из дальних стран присылаемых, награждала медление, отдалённостию мест причиняемое. Всякое другое правление не только было бы России вредно, но и вконец разорительно. …Россия не только не имеет довольно жителей, но обладает ещё чрезмерным пространством земель, которые ни населены, ниже обработаны.
Колосс на глиняных ногах. Un colosse aux pieds d’argile. Если б захотеть одним словом выразить, что делается в России, то следует сказать: воруют. …Чёрт догадал меня родиться в России с душою и с талантом! Из письма Н. Н. И какой же русский не любит быстрой езды? Его ли душе, стремящейся закружиться, загуляться, сказать иногда: «чёрт побери всё! » — его ли душе не любить её? Её ли не любить, когда в ней слышится что-то восторженно-чудное? Кажись, неведомая сила подхватила тебя на крыло к себе, и сам летишь, и всё летит: летят вёрсты, летят навстречу купцы на облучках своих кибиток, летит с обеих сторон лес с тёмными строями елей и сосен, с топорным стуком и вороньим криком, летит вся дорога невесть куда в пропадающую даль, и что-то страшное заключено в сем быстром мельканье, где не успевает означиться пропадающий предмет, — только небо над головою, да лёгкие тучи, да продирающийся месяц одни кажутся недвижны.
Эх, тройка! птица тройка, кто тебя выдумал? И не хитрый, кажись, дорожный снаряд, не железным схвачен винтом, а наскоро живьём с одним топором да молотом снарядил и собрал тебя ярославский расторопный мужик. Не в немецких ботфортах ямщик: борода да рукавицы, и сидит чёрт знает на чём; а привстал, да замахнулся, да затянул песню — кони вихрем, спицы в колёсах смешались в один гладкий круг, только дрогнула дорога, да вскрикнул в испуге остановившийся пешеход — и вон она понеслась, понеслась, понеслась! И вон уже видно вдали, как что-то пылит и сверлит воздух. Не так ли и ты, Русь, что бойкая необгонимая тройка несёшься? Дымом дымится под тобою дорога, гремят мосты, всё отстаёт и остаётся позади. Остановился поражённый божьим чудом созерцатель: не молния ли это, сброшенная с неба? Эх, кони, кони, что за кони! Вихри ли сидят в ваших гривах? Чуткое ли ухо горит во всякой вашей жилке? Заслышали с вышины знакомую песню, дружно и разом напрягли медные груди и, почти не тронув копытами земли, превратились в одни вытянутые линии, летящие по воздуху, и мчится вся вдохновенная Богом!
Русь, куда ж несёшься ты? Не даёт ответа. Чудным звоном заливается колокольчик; гремит и становится ветром разорванный в куски воздух; летит мимо все, что ни есть на земле, и, косясь, постораниваются и дают ей дорогу другие народы и государства. Русь! чего же ты хочешь от меня? Что глядишь ты так, и зачем всё, что ни есть в тебе, обратило на меня полные ожидания очи? И ещё, полный недоумения, неподвижно стою я, а уже главу осенило грозное облако, тяжёлое грядущими дождями, и онемела мысль пред твоим пространством. Что пророчит сей необъятный простор? Здесь ли, в тебе ли не родиться беспредельной мысли, когда ты сама без конца? Здесь ли не быть богатырю, когда есть место, где развернуться и пройтись ему? И грозно объемлет меня могучее пространство, страшною силою отразясь во глубине моей; неестественной властью осветились мои очи: у! …Россия видит своё спасение не в мистицизме, не в аскетизме, не в пиетизме, а в успехах цивилизации, просвещения, гуманности.